|
|
|
| Санкт-Петербург: “Европа минус”? |
|
“Эта местность мне знакома как окраина Китая”... Иосиф Бродский. В стремительно поляризующемся мире, где с одной стороны - вырастающие в перенасыщенном растворе цивилизации диковинные кристаллы постиндустриального будущего, а с другой – выпадающая в осадок песком азиатских пустынь муть вековечного варварства, проблема “выбора пути” перед нами встала острее и безнадежнее. |
|
Сможем ли мы подтвердить доставшуюся нам по наследству принадлежность к цивилизации? Войдем ли составной частью в Европу? И – совершенно невероятный вопрос для, к примеру, 1913 года – примет ли Европа нас к себе? Выбора, в сущности, нет – или бесконечное падение в бесконечную пропасть “третьего мира”, или – существование в числе “золотого миллиарда”. Девушки с “международной” внешностью, школьные медалисты-очкарики, программисты и дизайнеры, спортсмены и музыканты, таланты и гении свой выбор давно уже сделали – “утечка умов” из России постоянно растет. В Европу стремится, и небезуспешно, даже Украина, страна, о которой европейцы имели всегда весьма туманные представления (“Украина? Где это? Ах, где-то на востоке, за замком графа Дракулы?”) Вопрос о принадлежности к Европе жизненно важен для нас и нашего города. Наша судьба зависит от того, где пройдет ментальная граница Евро-ы – по Нарве или по Волхову. *** Ощущение того, что стоишь на границе двух миров, особенно заметно в Ивангородской крепости. Ее медвежьи стены, обрывающиеся в поросший бурьяном берег реки резко контрастируют с эльфийским замком и изумрудными постриженными лужайками эстонской стороны. Здесь поневоле задаешься вопросом: а сможем ли мы стать органичной частью Европы? Не упустили ли время? Не будем говорить о всей России, оставим аналитикам рас-суждения о суровости климата и в силу этого – неконкурентоспособности российской промышленности, рассуждения, сводящиеся, впрочем, к глубокому наблюдению “африканского принца” из песни Визбора: “в российских реках холодно купаться – вот оттого здесь неприглядный вид”. Ограничимся в нашем анализе Ингрией – (землей Ингрии, Ингерманландией). Так называется переходный географический модуль между Фенно-Скандией и Великими русскими равнинами. Протянулась она между реками Нарвой и Волховом. Болота, расположенные по периметру, отделяют ее от других, также не похожих друг на друга частей Ленинградской области – Карельского перешейка, таежной зоны на востоке, и среднерусской – на юге, располагающейся преимущественно в Лужском районе. *** Рассматривая возможности развития нашего региона, транзитнотранспортные, промышленно-сырьевые, рекреационные, бизнес-сервисные, и так далее, тасованные-перетасованные множеством экспертов и аналитиков, и всем, в общем-то, хорошо известные, попробуем уделить внимание их интеграционному потенциалу. Проще говоря, какой из этих путей приведет нас в Европу? Очевидно, что промышленно-сырьевой путь развития таковым потенциалом не обладает. До сих пор, как и в советское время, стоимость продукции российских предприятий на мировых рынках ниже, чем стоимость сырья, пошедшего на изготовление этой продукции. Наши предприятия про-дают бревна не потому, что не догадываются напилить из них досок – а по-тому, что это не выгодно; “русская доска” по качеству хуже европейской, стоит дешевле, а затрат на ее изготовление требует больше, чем заготовка “кругляка”. Что же до пива, мороженого и иных достижений пищевой промышленности, то они изготавливаются на базе импортного сырья и вряд ли в перспективе попадут на европейский рынок в товарном количестве. Даже отечественная нефть, чтобы стать бензином европейского качества, должна пройти крекинг - процесс на заводе, к примеру, в Порвоо, Финляндия – в России таких установок пока еще нет. Рекреационные возможности Санкт-Петербурга и ближайших приго-родов действительно значительны. Туристов, приезжающих на длительный (более уик-энда) срок смущает дороговизна и плохое качество обслуживания; но к счастью, “у нас же есть море!”, как говорила анимационный символ Петербурга Масяня. По Балтийскому морю курсируют лайнеры-отели, вмещающие тысячи пассажиров. Каждый визит такого лайнера в город приводит к тому, что в карманах горожан появляется дополнительный миллион евро – именно столько его пассажиры тратят в Питере за два дня стоянки. К сожалению, и тут не все гладко – море у нас действительно есть – а вот Морского Вокзала для таких больших судов нет. В прошлом году в Санкт - Петербург пришло более 200 туристических судов. Из них 83 были очень большие - длиной в 300 и шириной более 40 метров, типа “Миллениум”. В скором времени количество таких судов в мире возрастет ещё и к 2010 году число их за-ходов в наш порт за сезон достигнет, как минимум 230. Эта хорошая новость для нас всех и городского бюджета в частности осложняется тем обстоятельством, что судам такого класса в Петербурге швартоваться, в общем - то, не-где. Пройдя по узкой горловине Морского канала, “Миллениумы” застревают в Лесной гавани грузового порта, не имея возможности из - за своих габаритов протиснуться в русло Невы по проливу между Гутуевским и Канонерским островами. А далее происходит следующее. Туристы с судов выезжают на автобусах к местам посещений по своей экскурсионной программе утром после завтрака, возвращаются на судно на обед, снова выезжают на осмотр и снова возвращаются на ужин, затем часть из них - особо стойкие - выезжают в те-атры и возвращаются на ночлег на корабль - и всё это через забитые машинами территории порта и автомагистрали Обводного канала. Причём “Миллениумы” вмещают людей много - так много, что для вывоза в город пасса-жиров с одного корабля требуется колонна автобусов в 100 - 120 штук, растягивающаяся во время движения на 3 - 4 км.. Естественно, срывались посещения музеев и галерей, автобусы по четверть часа торчали в пробках, туристы были разочарованы. Чтобы город не потерял доходы от туризма, необходимо в крайне сжатые сроки создать новый пассажирский морской терминал, способный принимать современные суда. Старый Морской вокзал на Васильевском довольно легко модернизировать - но для прохода к нему крупных судов нужно провести углубление существующего канала. К тому же, с Васильевского острова ведёт мало мостов, а создание Западного скоростного диаметра, в какой - то степени могущего решить проблему с вывозом туристов на левый берег Невы, откладывается год за годом. Транзитно-транспортный путь развития считался долгое время единственным, позволяющим интегрировать регион в единую транспортную сеть объединенной Европы. Сложная паутина из железных и шоссейных дорог, невидимых в воздухе авиамаршрутов, нефте- и газопроводов, морских и речных путей, линий электропередач, действительно достаточно тесно связывает нас со странами Европейского Союза и – менее тесно – с остальной Россией. Экономическая география знает примеры существования “регионов-рантье”, живущих за счет удачного расположения на торговых путях. Собственно, нормандская старая Ладога и есть один из таких примеров. В XIX веке на “транзитных” деньгах поднялся город Тихвин, а затем, с постройкой Мариинской водной системы - поселок Вознесение – там, где Свирь вытекает из Онежского озера. Беда только в том, что положение “региона-рантье” в наше время обычно крайне неустойчиво. Нефть может довольно скоро иссякнуть (Министерство природных ресурсов называет, как прогноз, 2015 год), в Европе и США готовятся к переходу на водородные автомобильные двигатели – и тогда что гнать по трубам, что загружать в танкеры и главное – чем платить за импорт, составляющий более половины объемов переваливаемых за нашу территорию грузов? Все-таки 9-й интермодальный коридор “Хельсинки – Москва – София” достаточно периферийный - хотя и, безусловно, европейский - и в связи с этим подвержен множеству негативных воздействий – от колебания курсов валют до различий в ширине железнодорожной колеи. Развитие региона, как территории, благоприятной для современного бизнеса, многим, опирающимся на опыт Финляндии с ее “Nokia”, кажется весьма заманчивым. Вспоминают, разумеется, Петра I, заложившего на Васильевском острове сложный конгломерат из биржи, таможни, Академии, Министерств (и, добавим, ночного клуба, учитывая Меньшиковские “ассамблеи”), который спустя триста лет назовут предтечей современных городских бизнес - кластеров… Этот путь развития региона всем хорош - кроме одного: он совершенно нереален. В нашем централизованном государстве деньги делают все же в столице, где и размещаются головные конторы всего, что ни есть в России – хоть алмазодобытчиков, хоть рыбаков, хоть телекоммуникационщиков. Все больше предприятий-налогоплательщиков Санкт - Петербурга и Ленинградской области сокращают базу налогооблагаемой прибыли, становясь филиалами крупных компаний, зарегистрированных за пределами региона. Так по-ступила, к примеру, ЛАЭС, превратившаяся в филиал концерна “Росэнергоатом” и тем самым в два раза сократив налогооблагаемую местными налогами прибыль. Аналогичная ситуация сложилась со структурными подразделениями ОАО “Российские железные дороги”, снизившими платежи по налогу на прибыль на 95,3 % по сравнению с 2002 годом. Какое уж тут развитие инновационных технологий! *** Очень часто кажется, что уже поздно. Город провинциален и пуст, хотя и многолюден. Надежды на равный диалог с цивилизованным миром нет. Наверстать упущенное за 70 лет, учитывая “утечку умов”, нереально. И впереди – только пыль от музейных зданий и мостовых, да копоть, оседающая жирным слоем на стенах, стирающая грань между трущобами и дворцами. Впрочем, есть еще один вариант. Некоторые недостатки можно обратить в достоинства. Никто ведь не называет культуру Дикого Запада, с его ковбоями и салунами, провинциальной. Говорят, что это – культура “фронтира”, переднего края, столкновения этносов и становления цивилизации. Всего лишь тридцатилетнее “время ковбоев” в американской истории дало неиссякаемый источник тем и сюжетов для сотен книг и фильмов, создало свой стиль в музыке и свою моду. Вот что такое – “фронтир”. На границе государств и этносов процветал соседний Выборг. Именно его пограничное положение “заморозило” в нем средневековье вплоть до XVIII века, сделав этот город неповторимым. Позиционируя наш город, как передовой рубеж Европы, окно, в которое европейцы могут увидеть азиатскую бесконечность, так замкнутую на себя и так нуждающуюся в осмыслении извне, мы можем стать незаменимы-ми. Во всяком случае, на этом пути, предсказанном Иосифом Бродским, конкурентов у нас не ожидается. |
| Юрий Шевчук |
